Далее...

Оперирующие понятиями «добра» и «зла» — и многими другими подобными бинарными разбиениями — ставят эти метки на двух сторонах ленты-мира и утверждают, что её край и является той самой гранью добра и зла.

Это достаточно эффективно работает, если иметь дело только с небольшим её куском.

Когда их приглашают пройтись вдоль ленты, они вырываются, как щенки, которых тычут мордой в сделанную лужу.

А потом они могут потратить жизнь, чтобы объяснить себе и окружающим, где же находился незамеченный ими край, но так и не понять, что представляет собой лента.

Традиционно осуществлявшееся гиками-одиночками и их небольшими группами проведение технологий через первый этап развития – собственно разработку и испытание первых ненадежных, неудобных и опасных образцов – в настоящее время оказывается все более затруднительным, т.к.:

• Развитие новых технологий требует значительных капиталовложений и обширной элементной базы, что делает его недоступным отдельно взятому человеку и даже достаточно большому сообществу (имущественный ценз);
• Новые технологии рассматриваются как несущие потенциальную угрозу для общества в целом и потому подлежащие запрету (из относительно «свежих» примеров – клонирование и другие биотехнологии. Возникшая ранее система жесткого контроля распространения радиоактивных материалов относится сюда же).

Крупные корпорации, способные преодолевать имущественный ценз, во-первых, руководствуются чисто коммерческими соображениями, и потому слабо заинтересованы в интенсивном развитии, предпочитая экстенсивное, и, во-вторых, в значительно большей степени подвержены давлению со стороны властей и общества и не могут открыто связывать свое имя с «сомнительными экспериментами».

Возник эффект старения популяции технологий. Значительная их часть находится на втором и третьем этапах, заселенность первого этапа низка.

Ситуация имеет два основных сценария развития:

1. «Запретные эксперименты» пресекаются сверхрадикальным образом, темп прогресса тормозится до околонулевых значений (под которыми понимается внедрение новых технологий за два-три поколения – по-видимому, максимальная скорость, при которой достаточно аргументированно может быть доказана безопасность технологии).

Глобальная потеря темпа развития может привести человечество в тупик, связанный с исчерпанием возможностей современных технологий, последующим истощением ресурсов планеты и постепенным медленным откатом в средневековье.

2. Несмотря на принятый мораторий на исследования в определенных областях, сохраняется некоторый темп прогресса. Рано или поздно будет достигнут уровень благосостояния общества, при котором проведение «запретного эксперимента» станет доступным отдельно взятому человеку, в том числе – психически неуравновешенному, одержимому маниакальными идеями. Не имея опыта исправления ошибок и наработанных механизмов защиты от новой технологии, цивилизация окажется не готовой к последствиям умышленно деструктивного её применения.

Не только из идеалистических соображений поддержания максимального темпа прогресса, но и из общепринятых требований социальной безопасности следует вывод: возможность развития и обкатки технологии должна быть заранее предоставлена сообществу гиков, прежде чем это развитие станет доступным произвольному человеку.

У современного человека сложилось некое представление о том, как будет восприниматься глобальная катастрофа. За его формирование в равной степени ответственны Голливуд, производящий неиссякаемый поток фильмов типа «2012», и новостные агентства, чрезвычайно подробно освещающие катастрофы локальные (хотя и приобретающие иногда значительный размах – южноазиатское цунами 2004 года, ураган Катрина и др.). Оно въедается очень глубоко, и от него трудно абстрагироваться, рассуждая о глобальных катастрофах. Оно неверно. Об этом надо помнить. Надо помнить, что…

В глобальной катастрофе погибнешь лично ты, читающий эти строки. Твои родственники, друзья, уважаемые тобой люди, человек, которого ты любишь, погибнут тоже – раньше или позже тебя – но испытанные тобой от этого страдания тебя не спасут. Иной исход крайне маловероятен, ибо глобальная катастрофа подразумевает гибель 99,9… процентов населения, и разница в количестве девяток после запятой между ними с твоей точки зрения не особо существенна. Герой, который случайно оказывается на удобной обзорной площадке и наблюдает за рушащимися небоскребами, и которого так соблазнительно считать лирическим – это не ты. Ты – где-то там, в этих небоскребах.

То, что ты читаешь эти строки, означает, что ты как минимум грамотен, образован достаточно, чтобы воспринимать содержание данного текста, и имеешь доступ к Интернету. Это увеличивает вероятность того, что ты живешь в сравнительно крупном городе. Зависимый от инфраструктуры и имеющий большую плотность населения город существенно уменьшает и без того мизерную вероятность твоего выживания при практически любой глобальной катастрофе.

Некоторые сценарии глобальной катастрофы предполагают, что её дата будет известна заранее (например, падение астероида), но большинство – нет. Опять же, власти, как известно, скрывают. Даже не надо будет специально топить утечку информации в фекальной яме ложных сообщений о конце света, она утонет в них сама. Ты не будешь знать, сколько времени тебе осталось.

За год-два до глобальной катастрофы не будет выпущен и показан по ТВ красивый трейлер, из которого в общих чертах будет ясна суть происходящего. Ты не будешь знать, к чему готовиться.

У скорости и общего объема эвакуации есть свои пределы. Процесс эвакуации крайне неустойчив по отношению к алогичным действиям архетипичных несознательных мудаков. (Архетипичный несознательный мудак – разумеется, всегда кто-то другой). Эвакуация в сжатые сроки среднего мегаполиса граничит с утопией, эвакуация страны может смело считаться невозможной, что показано еще у Саке Комацу в «Гибели дракона».  Даже если ты будешь знать о глобальной катастрофе заранее – более чем вероятно, что у тебя физически не будет возможности выбраться из зоны поражения и/или добраться до укрытия.  Если у тебя возникнут гениальные идеи относительно того, как это все-таки сделать – ты можешь избежать гибели в глобальной катастрофе, будучи расстрелянным за неподчинение властям.

Непосредственно перед глобальной катастрофой не включат тревожную музыку. Хотя это представление очень древнее (см. строки «N-ный ангел вострубил» в Апокалипсисе) и усилиями Голливуда вбито у тебя и твоего окружения практически на уровень бессознательных рефлексов, оно все же совершенно неверно. Музыки не будет. Тревожных шумов не будет. Изменения цветовой гаммы окружающего мира не будет. Кошмарных снов не будет. Сообщество людей смертно столь же внезапно, как и отдельно взятый человек.

Очень вероятно, что официальные новостные агентства не успеют отреагировать на катастрофу. Журналисты и редакторы, как  и все люди, смертны, каналы связи, как и прочие достижения цивилизации, подвержены разрушению. Опять-таки, власти скрывают и, вероятно, будут пытаться делать это до последнего. ТВ и Интернет не покажут тебе репортажей о том, как протекает катастрофа. Именно потому, что она не локальна, а глобальна. Ты в этом представлении не зритель, а участник массовки.

Скорее всего, ты умрешь, не узнав и десятой доли информации о масштабах, причинах и истории развития катастрофы. Ты можешь умереть, даже не успев осознать, что вокруг тебя разворачивается процесс глобального масштаба. Ты можешь даже не успеть понять, что скоро умрешь. Можешь даже не успеть ничего ощутить.

При глобальной катастрофе практически не будет людей, способных осознать её как глобальную катастрофу. И по теории вероятностей на это наверняка не будешь способен лично ты. Люди, исчезая как вид, будут так же встречать смерть поодиночке, как делают это обычно.

Результаты клинических и полевых испытаний свидетельствует, что значительный процент принявших определенные дозы ЛСД либо аналогичные по действию психотропы натурального происхождения ощущают, что видят Вселенную как она есть, и то, что они видят – несовместимо со многими обыденными представлениями и страхами. Страхом смерти прежде всего.

Определенные дозы Гималаев обладают тем же эффектом.

…Ощущение возникает вскоре после выхода из Мананга и не ослабевает следующие несколько дней. Оно может быть выражено довольно-таки сухим и четким языком.

Сложившаяся традиция на подсознательном уровне настойчиво заставляет писать о подобных вещах чрезвычайно пафосно, показательно-взволнованно, перемежая речь многоточиями в общем количестве не менее пятнадцати точек на абзац и всем стилем речи многословно извиняясь за то, что читающему может быть не особо понятно, о чем, собственно, речь. Эта традиция нанесла культуре анализа измененных состояний сознания больше вреда, чем вся радикально-материалистическая пропаганда вместе взятая.

Потому что на самом деле в этом ощущении, когда оно есть – нет ничего мистического, оно настолько же очевидно и банально, как ощущение холода от порыва ветра или тепла от показавшегося из-за облака Солнца.

Символ.

Представляет собой форму «глайдер» (она же «планер») из конуэевской игры «Жизнь», окруженную пятью тетрамино, исчерпывающими с точностью до зеркальных отражений набор фигур в игре «Тетрис».

Символизирует разнообразные аспекты сосуществования форм, состоящих из одних и тех же первоэлементов и играющих на одном поле в принципиально разные игры.

Вариант розыгрыша этой конфигурации по правилам Тетриса настолько грустен для глайдера и столь предсказуем в целом, что не имеет смысла его рассматривать.

Если же включить правила «Жизни», колония бурлит и активно развивается. К 210-му поколению три глайдера уходят из нее на северо-запад, на 250-м поколении исходный глайдер реинкарнируется и движется на юго-восток, а на 750-м за ним вслед стартует еще один. Стабильная конфигурация, имеющая 111 живых клеток и включающая в себя четыре мигалки, семь блоков, четыре улья, лодку, корабль, каравай и пять глайдеров, возникает на 1155-м поколении.

Мне кажется, исходный глайдер мог бы быть доволен, если б имел необходимые для этого органы.

Играйте по своим правилам.

Незыблемость понятия личности как уникальной, целостной и неделимой сущности крайне переоценена.

На это указывают экспериментальные факты, и, хотя теория не дозрела до переписывания терминологии, эмпирические методы уже развиты и готовы к применению. Многие направления психологии оперируют понятием субличностей, доводя их число до десятков и сотен. Но можно ведь зайти и с другой стороны... Очевидно, принять картину мира, в которой внутри человека живет толпа самостоятельных разумов, значительно проще, чем предположить, что личность как таковая не существует, а представляет собой комплекс… чего-то. Чего-то, для чего не придумано общеупотребительного слова.

Меметика сделала смелый шаг, но всё еще рассматривает мемы как низкоорганизованную форму… скажем так, чего-то болтающегося на границе между жизнью и не-жизнью, подобно биологическим вирусам, паразитирующую на всё тех же личностях. Нужно шагать дальше.

Мир, подошедший к Сингулярности, притормозивший и задумчиво смотрящий на уходящую отвесно вверх кривую развития; мир, предоставляющий для восприятия всё более широкий спектр информации; мир, в котором существует не достигавшаяся никогда раньше свобода выбора «кем быть?» – делает прежние модели непригодными.

Это как магнитное поле, снимающее вырождение и расщепляющее линии. Напряженность растёт. Личности – то, что люди привыкли понимать под этим словом – трансформируются. Пугающе.

«Мог бы ты доверять существам, которые живут неопределенно долго, но личность которых меняется от дружелюбной к безразличной и даже враждебной, когда умирают и заменяются их компоненты?»

Вернор Виндж, "Болтунья"

Описывая Стаи, Виндж описал людей.