Если бы вы писали книгу, о чем она была?
* * * * *
Mons et Umbra.
Гора и Тень.
Та самая вполне конкретная невысокая крымская Гора, поднявшись на которую, с удивлением обнаруживаешь поросшую травой почти совершенно плоскую поверхность, на которой почти ничего нет. Только база республиканского дельтапланерного клуба и клуб Жукарина, чем-то напоминающие описанную Джорджем Мартином в «Гавани ветров» скалу Эйри — место, созданное летателями для летателей, где любой, у кого есть крылья, уже «свой» без всяких дополнительных объяснений.
Этакий кусок равнины, вырезанный по контуру и помещенный на двести метров выше суеты курортного Коктебеля. Много пустой плоскости, край-обрыв и гребень Карадага, видимый за этим краем.
И метафорическая Гора, на которой оказываешься, приподнявшись — слегка, метров на двести — над суетой окружающего мира. У которой нет сияющей вершины, которую можно с помпой покорить, которая не преображает тебя и не меняет твою жизнь. Которая представляет собой просто очень много пустого — наконец-то пустого — пространства, по которому можно побродить.
Та самая вполне конкретная лунная Тень, которая раз-другой в пару лет падает на несколько минут на земную поверхность, где её уже ждут собравшиеся со всего мира фрики, вооруженные профессиональной фотоаппаратурой, телескопами с солнечными фильтрами и специальными очками. Ну или дискетой, через которую за неимением лучшего тоже вполне неплохо наблюдать Солнце. Те, кто знает, что это такое —
«…Долгий поиск дешевых авиабилетов и мест проживания. Попутчики, запланированные и случайные. Знакомства. Кручение пальцем у виска и восхищение. В основном – слегка недоверчивое удивление окружающих.
Ощущение стрелы, покинувшей лук, но еще не прибывшей к мишени. Места – чужие, странные, невозможно красивые, дороги – комфортные, захватывающие, долгие, изматывающие – объединенные одним – тем, что они остались бы неувиденными и непройденными, если бы не Тень».
И метафорическая Тень. Идеальная цель. Та, что завораживает и превращает сердце в солнце. Та, к которой нужно бежать так быстро, как только возможно, чтобы хотя бы не терять её из виду — а чтобы приблизиться, надо бежать еще значительно быстрее. Скоротечность свиданий с которой не позволяет успеть разочароваться.
Та, из которой можно сделать смысл жизни. Или, по крайней мере, его полнофункциональную действующую модель. Прекрасно понимая, что всё это, в сущности, довольно-таки глупо — но никак не глупее, чем всё остальное.